Ходаковский: Кому-то понадобилась картинка

26 мая 2016 года исполняется два года с того момента, как в Донецк пришла настоящая война. В этот день, в 2014 году, ополчение предприняло первую попытку взять под свой контроль воздушную гавань столицы молодой Донецкой Народной Республики. Однако по целому ряду объективных и субъективных причин защитники Донбасса понесли серьёзные потери и потерпели поражение, что предопределило ход дальнейшей военной кампании, затянув эпопею со взятием Донецкого аэропорта на многие месяцы.

О событиях того дня портал «Евразия» побеседовал с непосредственным организатором и руководителем данной операции, командиром батальона «Восток» Вооружённых сил ДНР Александром Ходаковским.

- Батальон «Восток» - изначально костяк из кого формировался? Это были Ваши товарищи по «Альфе» и «Беркуту», там были местные добровольцы или чеченцы, как утверждают, например, сочувствующие Киеву либеральные СМИ?

- Были все. Меньше всего - мои товарищи по донецкой «Альфе», потому что подразделение фактически перестало существовать. Некоторые остались на Украине, кто-то перебрался в Россию, кто-то из ребят остался в Донецке. Учитывая, что само спецподразделение насчитывало два десятка человек, то оно не могло лечь в основу «Востока». Туда мы собирали, в первую очередь, добровольцев, патриотов Донбасса, которые работали в созданной нами ещё в марте организации «Патриотические силы Донбасса».

В мае в наших рядах появились добровольцы с Кавказа. Первыми были осетины. Всё началось с того, что представители «Патриотических сил Донбасса» отправились на православную выставку во Владикавказ с древним крестом, с которым мы обходили блокпосты. Наших ребят там очень хорошо встретили, выяснили подробности обстановки… Вскоре на Донбасс приехали девять добровольцев из Осетии. Накануне событий в аэропорту в Донецк прибыла большая группа российских добровольцев, в составе которой было около 40 чеченцев. Но в составе «Востока» они находились недолго и вскоре убыли в другие подразделения.

Костяк же нашего соединения составляли, как местные ребята, так и добровольцы из России. Это были настоящие романтики, настоящие идеалисты… Мне кажется, они сразу ощутили одно – им всем выпал шанс в жизни сделать что-то по-настоящему правильное и хорошее, чтобы, может быть, уходя на тот свет, понимать, что жизнь прожита не зря. Вот такой контингент!

- Вопрос относительно операции 26 мая 2014 года в Донецком аэропорту. Что, на Ваш взгляд, стало основной причиной произошедшей неудачи?

- Понимаете, я ещё долго не буду… рассказывать все детали случившегося. То, что я озвучиваю, как правило, касается технической организации. Многое ещё долгое время будет оставаться за кадром, так как некоторые люди, принимавшие роковые решения, скажем так, находятся в такой зоне, когда нам не надо их подсвечивать и третировать. То есть, то, что я говорю - полуправда.

Была задача – взять под контроль аэропорт, которая могла быть решена иным способом. Но мы выбрали именно тот, который мне казался наименее рискованным с точки зрения последствий и жертв, которые мы можем понести. Естественно, от меня ожидали, как от руководителя спецподразделений, что я на основе этих наших добровольческих подразделений создам штурмовую группу. Если бы я не понимал наш потенциал и наши возможности или недооценивал возможности украинских спецназовцев и боевых групп, то я, возможно, всю ситуацию повёл бы таким путём, как от меня ожидали. Но я осознавал, что наши силы и силы противника, находящегося при этом в укреплённом здании, неравны. Их порядка 240 человек – это примерно столько же, сколько мы могли сами на том этапе выставить. Они хорошо экипированы и подготовлены, а у меня ополченцы – 50-летние мужики и молодые необстрелянные ребята, многие из которых даже в армии не служили и оружия в руках не держали. Кому-то нужно было бросить их на штурм, чтобы показать картинку. Но я человек совершенно другого склада и не транслирую картинки… Мы разработали план операции, действовали тихо, спокойно, без кровопролития. Мы зашли в здание нового терминала, после чего работа аэропорта была парализована, все перелёты были прекращены. По периметру воздушной гавани начали выставлять блокпосты - окружать укрепившегося в аэропорту противника, создавать условия, при которых их нахождение там было не просто бессмысленно, но даже опасно. Мы считали, что таким образом выдавим их оттуда, как ранее выдавливали внутренние войска. Войны же, как таковой, ещё не было. С националистами мы боролись, а с регулярными украинскими подразделениями к тому моменту были довольно деликатные отношения, так как они зачастую соблюдали нейтралитет. Сдвиг произвела ситуация в аэропорту…

- Что же тогда там произошло, и почему были такие большие жертвы?

- К несчастью для всех нас, те, кому нужна была картинка, смогли её реализовать. К сожалению, не все подразделения находились в моём непосредственном подчинении. По приказу премьер-министра Бородая прибыли несколько групп ополченцев, которые начали накапливаться в нашем тылу. В итоге, возникла неразбериха. Я обзвонил командиров прибывших групп, потребовал, чтобы они пришли ко мне и организовали временный оперативный штаб, чтобы все подразделения были в увязке. Не пришел никто, ни один человек.

После того, как по новому терминалу отработала украинская авиация, мы поняли, что оттуда нужно уходить. Но выйти из аэропорта оказалось непросто, так как действовали украинские снайпера. Сам же новый терминал к тому моменту уже представлял собой решето. Мы стали готовить операцию по выходу оттуда наших ребят. Планировалось подтянуть к аэропорту БТР-70, который должен был обработать пулемётным огнём из КПВТ снайперские позиции. После подавления огневых точек противника, с наступлением темноты, должен был начаться выход ополченцев из аэропорта. Несмотря на авиаудар и восьмичасовой бой, с нашей стороны там было всего четверо погибших и несколько раненых. Но вдруг неожиданно я получаю изнутри аэропорта информацию о том, что через пять минут нам назначен выход. К этому моменту мы не подготовили ни одного из планируемых мероприятий, не подавили снайперов. Вызванная мной группа со «шмелями» попала под снайперский огонь. Они еле успели выскочить, как машина была изрешечена. И вот эти пять минут, которые отвели на выход. Я быстро звоню Бородаю, говорю, что у нас есть свой разработанный план, которого следует придерживаться. Только так есть гарантии, что люди выйдут из аэропорта без потерь. Бородай сказал, что нет – решение принято – через пять минут они выходят. Кто принимал это решение, которое закончилось фатально? Потом Бородай говорил, что оказывается, кто-то ещё выдал в эфир информацию, что через пять минут будут прорываться правосеки. И вот как здесь не удариться в конспирологию? Как иначе додумывать, что всё это не было цепочкой спланированных действий для того, чтобы создать определённую картинку. Кому всё это нужно было и для чего? Плюс в последний момент запаниковали ребята-добровольцы и начали прорываться из нового терминала на КАМАЗах, стреляя во все стороны. С момента, как только КАМАЗы тронулись от нового терминала, до того, пока их не расстреляли эти самые накопившиеся у нас в тылу подразделения, они вели беспорядочный огонь. Они не выбирали цели избирательно, они просто палили во все стороны. Мы еле успели упасть, когда КАМАЗы проезжали мимо, над нами прошло несколько очередей…

- Вы чувствуете свою личную ответственность за гибель ребят в аэропорту?

- Поскольку я планировал мероприятие - ответственность на мне, хотя всё что произошло, было организовано совсем другими людьми и по иному сценарию. Первая фаза мероприятия прошла, как мы запланировали. Мы заняли новый терминал, дали понять украинскому спецназу, что ситуация изменилась, блокировали прибытие в аэропорт военных самолётов. Ну, собственно говоря, все детали и подробности давно уже описаны. Если бы не расстрелянные КАМАЗы, то жертв было бы очень немного, несмотря на то, что практически целый день украинцы обрабатывали вертолётами и «сушками» новый терминал... А вот эта ситуация – с накопившимися у нас в тылу подразделениями ополченцев, командиры которых не пожелали установить связь; с теми, кто принял решение выходить по светлому без прикрытия, кто дал в эфир информацию о том, что через пять минут будут прорываться боевики «Правого сектора», вызывает вопросы. И ответы на них пусть дают те, кто планировал расстрел ребят, которые находились в КАМАЗах.

- Кто и с какой целью мог это организовать?

У меня есть чёткое понимание того, что это была инсценированная ситуация. Вопрос – кем? Для чего? Как я уже сказал, нужна была картинка с большим количеством жертв. Изначально её планировалось показать в виде штурма аэропорта, который очевидно был бы неудачным и обернулся большими потерями. В итоге картинка удалась. После чего, естественно, пошли вбросы, сразу начали искать виновных в гибели российских добровольцев. На некоторых интернет-ресурсах меня обвинили в том, что якобы я целенаправленно уничтожил добровольцев из России. Но дело в том, что я сам находился в зоне боевых действий, там были мои ребята из «Альфы» и «Востока». Все в равной степени подвергались риску, поэтому такие надуманные обвинения - это достаточно жестоко по отношению к нам. Мы, будучи идеалистами, жили и продолжаем жить такими категориями, как мир и дружба, понимаете? Мы до сих пор этому не изменили и считаем, что все те, кто с нами борется против общего врага, несмотря на взгляды, позиции, политические платформы – это наши союзники, наши братья, по-другому не смотрим и смотреть не будем. Несмотря на то, сколько в последнее время происходит внутренних пикировок и выбрасывается внутренних дрязг, вызывающих брожение в головах.

• «Анаконда» на Донбассе
• Владимир Александров: Я поехал воевать со зверьём
• Единая Европа умирает, да здравствует единая Европа!
• Сетевая война и проблема идентичности