Пакистанский ребус

Название страны Пакистан сегодня на слуху даже у тех, кто вообще не интересуется политикой. После убийства лидера Пакистанской Народной Партии, экс-премьер-министра страны Беназир Бхутто 27 декабря в стране воцарился хаос – и это спустя всего два месяца после отмены чрезвычайного положения. Как только о смерти Бхутто стало известно, тут же действующее руководство страны во главе с президентом Первезом Мушаррафом было обвинено в причастности к устранению политика. На руку оппозиционерам и неразбериха в обстоятельствах гибели Бхутто.

Подозрения понятны и в целом обоснованны. Бхутто – женщина-политик западнического розлива, да к тому же и имеющая зуб на военных, – естественный соперник генерала Мушаррафа. На первый взгляд гипотеза о том, что она убита по приказу президента, представляется вероятной. Ведь Бхутто можно рассматривать как «прозападный демократический десант», выброшенный на политическую арену с целью одержать победу на грядущих парламентских выборах и, таким образом, значительно «размягчить» диктаторский режим, перетянув одеяло власти на себя. Ведь среди западных экспертов давно циркулирует мнение о том, что именно авторитарный характер власти в республике является тормозом противодействия экстремистам.

Допустим, что США разочарованы в Мушаррафе, признали лояльность авторитарного режима недостаточным условием для того, чтобы эффективно проводить в стране политику противодействия талибам. Однако, если мы углубимся в историю зарождения экстремистского движения, то увидим, что дело обстоит сложнее.

Дело в том, что террористические исламистские сети, объявленные сегодня главным врагом США, и под предлогом противодействия которым Америка активно вмешивается в дела самых разных государств, создавались при непосредственной участии самих США. С целью противодействия Советскому Союзу в Афганистане, штаты принимали деятельное участие в формировании, подготовке и оснащении банд боевиков. В значительной степени это происходило на территории пограничного Пакистана.

Таким образом, разгул терроризма, который сегодня ставят на вид Пакистану, есть не что иное, как следствие политики, проводимой штатами в регионе в конце прошлого века. В течение долгих лет структуры исламистов и госаппарат Пакистана жили в состоянии симбиоза, переплетённые тысячами связей – организационных, родовых, неформальных.

Развитие ситуации в новом веке показало, что исламисты являются для пакистанского общества серьёзной угрозой, и поэтому, когда после катастрофы 11 сентября Джордж Буш объявил войну исламским террористам, Первез Мушарраф был в числе первых, кто без колебаний на эту борьбу подписался. Таким образом, в совершенно обратной ситуации Пакистан снова оказался первым союзником США на Ближнем Востоке. Однако, если для США террористы по-прежнему неявным образом выступают в качестве хитрого инструмента дестабилизации обстановки там, где им это будет выгодно, то для Пакистана, находящегося в самом эпицентре их активности, борьба с исламистами приобрела характер насущной необходимости.

Стоит ли говорить о том, что ситуация гражданского хаоса, сложившаяся в стране после смерти Бхутто, играет только на руку террористам. К тому же, предвидя информационный эффект от данной акции, враги Мушаррафа вполне могли рассчитывать на дискредитацию президента как на непременное следствие убийства его политического оппонента. Против версии об устранении Бхутто Мушаррафом говорит тот факт, что вернуться в страну оппозиционерка смогла исключительно благодаря президенту, который подписал в отношении неё указ об амнистии. Ведь с 1999 года Бхутто, занимавшая на тот момент премьерское кресло, была выдворена из страны по обвинению в коррупции.

Автором другой оригинальной версии смерти Бхутто, стал крупнейший политолог, глава Исламского комитета России Гейдар Джемаль. По его мнению, к убийству политика действительно имеют отношения спецслужбы Пакистана, но действовали они в обход президента, а направлялись непосредственно из США. Цель же заказчиков покушения – дискредитация Мушаррафа и устранение его с политического поля.

«То, что смерь Бхутто следует из Госдепа, - это совершенно очевидно, - убеждён эксперт. - Устранение Бхутто пролагает прямую дорогу к пакистано-саудовскому альянсу против Ирана. Главной фигурой здесь должен стать другой бывший премьер Наваз Шариф. Бхутто была принесена в жертву разменной интриге. Это часть операции, которая должна привести к власти Шарифа. Она ведется через дискредитацию Первеза Мушаррафа и устранение его как возможной кандидатуры на выборах президента. Если Мушарраф будет отстранен так или иначе, Шариф остается единственным реальным претендентом на власть. Он ее и возьмет. Это человек саудовских спецслужб, которые совместно с ЦРУ ведут операцию, то есть постановку, под названием «Аль-Каида».

Получается, что Мушарраф действительно стал не угоден Америке, но по причинам, не имеющим никакого отношения к деятельности исламистов. Из высказываний господина Джемаля мы снова видим, что исламизм не является для США фундаментальной реальностью, а скорее используется для навязывания искажённой картины мира другим государствам в целях глобальной манипуляции.

Что же не могло не устроить Америку в фигуре Мушаррафа? Одна причина уже названа – политика в отношении Ирана. И своей поездкой по Ближнему Востоку Буш дал понять, что намерен со всей серьёзностью подойти к настройке ситуации в регионе в преддверие войны. Но есть ещё и другие причины, также лежащие в геополитической плоскости.

В отличие от США, полем игры для которых является вся планета, Пакистан в своих политических шагах руководствуется собственными интересами, которые целиком лежат в границах региона. Одним из лейтмотивов пакистанской внешней политики является затяжной территориальный конфликт с Индией. Корни его уходят во времена образования государства, спорной же территорией является Кашмир.

Во времена «холодной войны» индийско-пакистанский конфликт, имеющий совершенно самостоятельное происхождение, тем не менее, вписывался в карту геополитической дуэли гигантов таким образом, что поддержка Пакистана штатами уравновешивалась советско-индийским союзом. Сегодня же, когда стало очевидно, что США преследуют в регионе исключительно свои собственные цели и не могут служить надёжным гарантом ни внутренней, ни внешней безопасности, Пакистан постепенно обнаруживает тяготение к нарождающемуся континентальному блоку во главе с Россией и пограничным Китаем, чьи контуры пока только проступают на современной геополитической карте. К тому же Китай является естественным противовесом Индии, перед лицом которой пакистанские мусульмане издревле вынуждены были отстаивать свою идентичность. Рьяное стремление Мушаррафа в Шанхайскую Организацию Сотрудничества, при которой страна пока что находится в статусе наблюдателя, обнажило его намерение переориентироваться со своевольных и в конечном итоге абсолютно чуждых США на более здоровую континентальную силу.

Не исключено, что поползновения в отношении Китая и – шире – евразийско-ближневосточного блока, предпринимаемые Пакистаном исключительно в прагматических целях, были расценены штатами как форменное предательство. Ведь если ШОС станет реальной силой и объединит Азию, то такие задачи, как борьба с терроризмом, смогут решаться силами стран-участников – без вмешательства США. Последние, естественно, не могли бы потерпеть такого разворота событий, поскольку борьба с международным терроризмом составляет тот предлог, под которым Белый дом распространяет своё влияние на страны Ближнего Востока, да и всего остального мира.

Опыт показывает, что США готовы закрывать глаза на всё – вплоть до нелегального распространения ядерных технологий, имевшего место в случае Пакистана – при условии безоговорочной поддержки атлантистских инициатив. Но чего они не собираются прощать ни при каких условиях – так это попыток выйти из-под их диктата и поставить под угрозу стратегию однополярной глобализации. Возможно, что, пойдя на сближение с Россией и Китаем, Мушарраф пересёк красную линию, ведь участие в стратегиях Евразии – это самое большое преступление в глазах атлантистов.

Таким образом, главной жертвой покушения на Бхутто стал Первез Мушарраф. Смерть политической соперницы может стать его политической смертью. Он и был мишенью с самого начала. Мишенью для тех, кому он так неосторожно перешёл дорогу.