ЕВРАЗИЯ - Жить дружно

Интервью с доктором философских наук, профессором, заведующим кафедрой теории и истории социальной работы Чеченского Государственного университета Вахитом Хумидовичем Акаевым.

Справка портала «Евразия»: Родился 5 февраля 1952 года в городе Ленгер Казахской ССР. В 1973 году окончил Чечено-Ингушского государственный ниверситет. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию по философии в Московском государственном пединституте. 17 июня 1991 года постановлением Совета Министров ЧИАССР назначен директором Чечено-Ингушского НИИ истории, философии и социологии. В 1992 году избран членом-корреспондентом Академии наук ЧР. С 2001 года - заведующий кафедрой теории и практики социальной работы ЧГУ. Автор более 170 публикаций, многократно награждался грамотами и благодарственными письмами. Член Общественной палаты ЧР, доктор философских наук. Женат, отец двух детей.

- Вахит Хумидович, в чем, на Ваш взгляд, причина оттока русских с Северного Кавказа?

Спасибо за поставленный вопрос. Отток русского населения с Северного Кавказа я связываю прежде всего с распадом Советского Союза. В годы становления Советской власти и в послевоенный период на Северном Кавказе активно развивалась промышленность и сельское хозяйство. В эти процессы было втянуто русское население из Центральной России и из примыкающих к Северному Кавказу Ставропольского и Краснодарского краев. С распадом Советского Союза возникли серьезные проблемы, разрушалась экономика, особенно промышленность, где было сосредоточено большое количество профессионально подготовленных рабочих из числа русских, профессионально подготовленные инженеры.

«В регионах Северного Кавказа существует гигантская безработица. По самым скромным подсчетам в Чеченской Республике число работающих в три раза меньше, чем число неработающих. Безработица большая, а молодежи много».

Много было русских в сфере образования, здравоохранения, науки, культуры. Процесс распада СССР привел к тому, что промышленность перестала существовать в республиках Северного Кавказа - и в Дагестане, и в Ингушетии, и в Северной Осетии, и в Чечне, и в Кабардино-Балкарии. Сегодня она вообще не функционирует. Во всяком случае - в тех объемах и в тех масштабах, которые были в годы Советской власти.

Если мы возьмем Чечено-Ингушскую республику, то в Грозном было огромное количество русскоязычного населения, здесь была сильно развита нефтеперерабатывающая, нефтехимическая промышленность, машиностроение и т. д. А общее число русских, проживающих только в Грозном, превышало 250 тыс. человек. С открытием на севере страны нефти, начала ее добычи и переработки (между прочим, сокращение добычи нефти в ЧИАССР сопряжено с первой волной оттока русского населения из республики) многие русские, особенно профессионалы-нефтяники, стали уезжать на север и там работали на нефтедобыче и ее переработке.

В 1991 году, после переворота в Чечено-Ингушской автономной республике и приходом Дудаева и его сторонников к власти, процесс оттока русских из региона значительно усилился. Это была вторая волна оттока русских и русскоязычных граждан. А военные действия, конечно же, привели к полному исходу русскоязычного населения из Грозного.

В Чечено-Ингушетии процессы дезинтеграции интернационального общества катастрофически отразились прежде всего на русских, чеченцах, ингушах, армянах, евреях и др. национальностях, совместные усилия которых в свое время позволили построить экономику и обустроить социальную сферу республики.

В Дагестане, Северной Осетии и Кабардино-Балкарии эти процессы имели менее болезненный характер. Местные элиты, которые пришли к власти, заняли ведущие позиции в промышленности и в сфере других отраслей экономики, что вытеснило русских из этих сфер. И в силу изменения экономической, политической, культурной ситуации в республиках многие квалифицированные русские были вынуждены выехать. Так происходил отток русскоязычного населения на Северном Кавказе. Таково мое объяснение этого явления.

Надо отметить и то, что преступники, например, выпущенные из тюрем Чечни, также искусственно выдавливали определенную часть русского населения. Таковы, на мой взгляд, основные причины исхода русских из Северного Кавказа, в том числе и из Чечни.

- В 2000-х годах не велось таких масштабных и кровопролитных боевых действий, была совершенно другая ситуация, однако, отток русских продолжается.

В 2000 году все равно продолжались военные действия, здесь, в Чечне, происходили постоянные теракты. Нестабильная ситуация на Северном Кавказе, неуверенность в завтрашнем дне подталкивала русских к переселению в более стабильные регионы России.

- Я имела в виду не сам 2000 год, а 2000-е годы, вплоть до сегодняшнего дня. Ведь эти тенденции продолжаются?

Сегодня, конечно же, ситуация несколько иная, чем в годы Советской власти. Все-таки политика государства была достаточно ясной, ставились задачи интернационализации - создания интернациональных коллективов, где работали люди разных национальностей, вероисповеданий. Эта коллективистская, интернационалистская философия способствовала объединению людей.

К сожалению, сегодня национальные проблемы на Северном Кавказе и в целом по стране не приобрели должного значения, прежней остроты, сегодня не наблюдается необходимости решения национальных проблем, как было в прошлом. Государство мало занимается этой проблемой, поэтому этнонационализм, различные радикалистские, экстремистские, фашистские идеологии получают достаточно широкое распространение. И это сказывается не только на русских, проживающих на Северном Кавказе, но и на чеченцах, дагестанцах и армянах, которые в большом количестве мигрируют даже в Европу. Такова, наблюдаемая нами негативная тенденция.

- Вахит Хумидович, Вы предварили следующий вопрос: сегодня представители кавказских этносов чуть ли не массово мигрируют в центральные регионы России. Как бы Вы могли обозначить эту проблему?

Здесь следует подобрать, наверное, другой термин. Это - не миграция, а перемещение, переселение с одной части государства в другую часть, где более выгодно в экономическом отношении, где можно находиться, работать, зарабатывать средства на существование. Поэтому люди, особенно молодежь, перетекают, переселяются в поисках заработка.

В регионах Северного Кавказа действительно существует гигантская безработица. По самым скромным подсчетам в Чеченской Республике число работающих в три раза меньше, чем число неработающих. То есть безработица большая, а молодежи достаточно много. И сегодня, к сожалению, нет тех строек, которые позволили бы задействовать трудовые ресурсы, как это было в годы Советской власти. Тогда существовали гигантские стройки. Их называли общесоюзными, ударными, комсомольскими. Поднимали целину, всем миром поднимали народное хозяйство, развивали промышленность. А разве сегодня есть такие проекты, где можно было масштабно задействовать молодежь разной этнической принадлежности, чтобы они делали общее дело для страны, для государства, да и для самих себе?

Такой политики мы не видим, поэтому и переходит молодежь в центральные районы России, где можно заниматься торговлей, куплей-продажей. Некоторые делают это добросовестно, а другие совершают какие-то преступные деяния. Но тут должен срабатывать закон, по которому преступник должен отвечать за совершенное преступление. А не обвинять за совершенное преступление «лицо кавказской» или иной национальной национальности. Перемещение, миграция людей, молодежи будет всегда. А вот государство должно это регулировать в разумных пределах.

- Я так поняла, что молодежи Северного Кавказа, и, наверное, не только этого региона, нужен большой государственный проект?

Да, конечно, молодежи Северного Кавказ, и, даже шире, - для всей России. Нужны государственные проекты, чтобы задействовать молодые силы, их энергию, ведь на Северном Кавказе много молодежи, да и в России, в разных регионах много молодежи, но она не задействована общественно-полезным трудом. Они не решают какие-то важные, нужные для государства задачи - строительство заводов, фабрик, поднятие целины, как это было в прошлом.

Сегодня можно было бы проводить их усилиями компьютеризацию всей страны. Или еще что - интересное, нужное людям, народам, стране. Чтобы задействовать силу, интерес, способности молодых людей, нужны новые, оригинальные, жизненно необходимые социальные проекты. Если их нет, то нас буквально захлестнут социально-экономические проблемы. Они уже захлестнули страну. А это как раз побуждает к различным негативным высказываниям, действиям, поступкам, влечет за собой серьезные последствия. Я согласен с Вами, что нужны великие проекты созидательного характера, и не только для молодежи Северного Кавказа.

- Вахит Хумидович, как Вы считаете, какие предпосылки были у недавних событий на Манежной площади в Москве?

Мне как человеку, которому не безразлично, что происходит в стране, в столице государства, человеку, который всегда работал с молодежью, находился в гуще ее проблем и осмысливал эти проблемы, давал рекомендации, как улучшить положение дел, было очень печально видеть то, что происходило на Манежной площади.

«В прошлые годы были и комсомольские, и партийные организации, которые тут же, как только какой-то проступок совершался, начинали "вправлять мозги" такого рода молодым людям».

Если совершено преступление, если по подозрению арестован человек, то необходимо довести дело до конца, объявить людям, сказать: «Да, произошло преступление, те, кто его совершил, осуждены, получили строго, по закону, соответствующий срок». Здесь не было информационной работы, объясняющей, что люди, совершившие преступление, понесли наказание. Но говорят, что те, которые якобы совершили преступление, были освобождены, - это конечно послужило поводом для того, чтобы огромное количество молодых людей выплеснулись на Манежную площадь и начали крушить все, устраивать общественный беспорядок.

Здесь, конечно, большая недоработка органов власти. Не было общения через средства массовой информации. Если уж сложилась такая ситуация, надо было собрать какие-то молодежные аудитории, круглые столы, по телевизору надо было это демонстрировать, нужно было дать разрядку этому явлению. Вместо этого использовали футбольных болельщиков-фанатов, и все это приобрело политический характер.

Но силы, которые придают политический характер такого рода явлениям, конечно не работают на политическую стабилизацию общества. Это не улучшает межнациональные отношения, а ухудшает. Я, например, с русской молодежью работал, и в МГУ, и в пединституте имени Ленина, и в Ростовском университете. Нормальные ребята, думающие, мыслящие. Когда с ними работаешь, всегда можно найти общие точки соприкосновения. И представителей русскоязычного населения, и не русскоязычного населения, - их надо нацеливать на решение общих задач.

Но, когда в предстоящих выборах или дебатах какие-то силы начинают использовать молодежь, нацеливая ее на Кавказ или на кавказцев, это не государственный подход, а дешевый уличный, хулиганский подход. Нужно по-другому эти вопросы решать. Видимо, настало время серьезно заняться на уровне государства молодежными проблемами, проблемами улучшения экономического положения, повышения их культурного уровня.

Необходимо вернуться к ценностям интернационального воспитания молодежи, ее культурной социализации. Назрели серьезные проблемы, и их решение видится через взаимодействие власти и общества. Думается, здесь необходима серьезная теоретическая проработка, подключая исследовательские центры, нужно разработать стратегию поддержки, помощи для интеллектуально-культурного развития и воспитания нашей российской молодежи. Такие проекты, мне кажется, жизненно необходимы сегодня.

- Вы затронули тему социализации. Как Вам кажется, Вахит Хумидович, не имеет ли смысл выработать какие-то нормативы поведения и порядок проживания в городах Центральной России для выходцев с Северного Кавказа? Ведь все-таки совершенно разная культура, совершенно разные поведенческие шаблоны, менталитет?

Какой-то кодекс, специально предназначенный для этой молодежи, нет смысла создавать. Могу предложить другое: с моей точки зрения, вузовским работникам надо знать особенности менталитета молодежи, приезжающей с Северного Кавказа. Зная их, можно повлиять на то, чтобы каким-то образом погасить чрезмерные всплески эмоций, энергии этой молодежи. Можно ее направить, канализировать на решение каких-то других проблем.

Живя в Москве, в Ростове-на-Дону я видел, как ведет себя молодежь в разных аудиториях, на танцах. Было далеко небезопасно, когда после футбола толпа молодых людей врывалась в метро. В этой ситуации я думал – вот попадешь в этот поток, они тут же тебя опрокинут... Это проявление психической энергетики молодежи, что ли. Такое всегда будет, никуда от этого не денешься. Наша задача заключается в том, чтобы ее направить на благо наших людей.

Я, конечно, осуждаю, когда ночью, когда люди спят, кто-то танцует, не дает людям спать. Здесь, я считаю, должна работать милиция. Она должна призывать людей, нарушающих общественный порядок, к ответственности. Не хочешь вести себя, как подобает - плати штраф, иди в тюрьму. Накажите его, оштрафуйте, и т. д. и т. п. Эти меры тоже нельзя исключать, они должны быть, и милиция должна не отпускать за хулиганские поступки, а серьезно внушить. В прошлые годы были и комсомольские, и партийные организации, которые тут же, как только какой-то проступок совершался, начинали «вправлять мозги» такого рода молодым людям. Эти меры направляли молодежь в нужное русло и это, наверное, следовало бы реанимировать.

- Я имела в виду другое. Часто встречаются такие случаи, когда молодые люди с Северного Кавказа приезжают в Москву, в другие города и, по большому счету, эти люди иногда не знают местного общественного договора – как здесь себя ведут, как ходят люди, как девушки одеваются, как к чему относиться. Нужны ли какие-то способы адаптации, может быть обучения приезжающей кавказской молодежи нормам поведения в Москве и других городах Центральной России?

Конечно же, если это студенты, поступившие в московские ВУЗы из Северного Кавказа, безусловно, было бы неплохо, чтобы, отправляя их в Москву, им объясняли, каким образом подобает себя вести в российских городах. Как в московских, ростовских или пензенских ВУЗах себя надо вести, чтобы не вызывать раздражения у людей. Культура – понятие достаточно растяжимое. Если я строго придерживаюсь своей этнической культуры, то она не позволяет мне вести себя недостойно, если я через основные ценности отношусь к людям, то меня уважают, ценят.

Я на своем опыте знаю, что соблюдение мною традиционных ценностей своего народа вызывало ко мне уважение даже со стороны иностранцев. Есть в культуре народов Северного Кавказа такие ценности, которые можно в воспитательных целях шире использовать руководителям ВУЗов, деканам, заведующими кафедрами, кураторам групп. Нужно изучить обычаи и традиции народов Северного Кавказа и через них воздействовать на хулиганствующую молодежь.

Можно использовать и такой фактор, как информирование родителей, старших, по поводу того, как учится и ведет себя тот или иной студент. Надо же сообщать родственникам! Дома думают, что они учатся, а, оказывается, они совершенно другими делами занимаются. Если нерадивый студент из Северного Кавказа поймет, что его поведение станет известно родителям, односельчанам и пр., то он будет вести подобающим образом.

Надо повышать и правовую культуру студентов. Законы государства одинаковы для всех, и все должны свои права и обязанности соблюдать. Вот такое правовое воспитание безусловно необходимо для молодежи Северного Кавказа, которая выезжает обучаться за пределы региона.

- Вахит Хумидович, как Вам кажется, какая должна быть у нас в России государственная миграционная политика? Ассимиляция, интеграция или мультикультурализм - какой вариант решения миграционных проблем для России больше подходит?

Вы знаете, если какой-то из этих вариантов взять за основу и начинать реализовывать его, наверное, это было бы неправильно. Мировой опыт показывает, что мультикультурная ситуация приемлема для многих государств, многие государства на этом основываются, хотя есть и государства, где имеется жесткая миграционная политика. Нужно хорошо продумать все эти вещи, взвесить все «за» и «против». Хорошо подумать, к чему мы идем.

Во-первых, надо четко ответить на вопрос – какое общество строится в России, какое государство? Какие должны быть параметры, индикаторы этого общества. Что мы хотим построить, капитализм, посткапиталистическое, светлое будущее и т. д. Пока мы не ответим на вопросы стратегического характера, трудно будет сказать, какую модель можно взять за основу.

Хотя каждая из этих моделей имеет свои и позитивные, и негативные моменты. Здесь надо думать, практику нашу надо изучить, нужна и теория, отвечающая на вопрос - куда эта практика должна привести. Это очень сложная, исследовательская проблема, над этим надо думать, я не готов, откровенно говоря, предложить какую-то из этих моделей.

Как Вы думаете, а само руководство нашей страны понимает, общество какого типа мы строим?

- Боюсь, что не знают, об этом-то мы и вели разговор. Руководителям государства пора ответить на вопрос – к чему мы стремимся, что мы строим. Без этого трудно сказать, каким должно быть наше общество через 5, 10, 15 и 20 лет. Мы идем к совершенствованию или все время будем откатываться и по-новому выбираться из тупикового положения, в которое мы сами себя загоняем. Пока мы не ответим теоретически на вопросы, которые мы сегодня обсуждали и которые стоят перед думающими и мыслящими людьми, мы будем иметь то, что имеем. К сожалению, это так.