ЕВРАЗИЯ - Татары всея Руси

Накануне всероссийской переписи населения особую актуальность обретает тема сохранения и отражения в официальной статистике национального единства татарского народа.

Однозначно подтверждая современное единство и неделимость татарского народа, сегодня, тем не менее, необходимо четко обозначить стратегические пути реального мировоззренческого единения татар, соорудить гуманитарные мосты там, где до сих пор зияют исторические разломы. Потому необходимо преодоление внутренних национальных противоречий нашим крупным народом, чтобы его единство не было только формальным фактом статистики, политически необходимой Республике Татарстан. Татарскому народу необходимо исторически и культурно качественное единство.

Те народы, которых природа задумала оставить в веках, одарены надежной твердью – литературой; возле великой литературы народы чувствуют себя уверенно, развиваются.

За все минувшие века татары так и не успели по-настоящему собраться в единый народ. Татары и поныне лишь на пути к единению. Но и это подразумевает большие исторические перспективы для татар, для которых остается актуальной животворящая стратегия формирования поистине единой нации.

В августе 2002 года, накануне предыдущей всероссийской переписи населения, в статье «Рубят народ – щепки летят» я возражал против расчленения татар на различные группы, из которых состоит татарский народ. Такое расчленение предусматривалось в «Перечне национальностей и этнических групп», разработанном Институтом этнологии и антропологии РАН.

Национальная история татар в России – сложная и многогранная. Сохраняется различие исторических мировоззрений и мироощущений внутри одного большого народа. И в контексте многомиллионного народа уже несколько веков продолжается сложный исторический диалог казанских татар и темниковских татар-мишарей, сформировавшихся в Темниковской Мещере – независимом княжестве, расположенном между Московским государством и Казанским ханством. В это княжество, по утверждениям историков, входили части нынешних территорий Пензенской, Ульяновской, Нижегородской, Рязанской областей и Республики Мордовия. В XVI веке мишари участвовали в военных походах на Казань вместе с многонациональным войском Московского государства. И закономерно, что мировоззрение темниковских татар-мишарей до сих пор во многом опирается на древнюю, должно быть, генетическую модель державного бытия предков.

Темниковские мишари, которые сегодня живут во всем Поволжье, в Сибири и на Урале и говорят на «мишарском диалекте» татарского языка, самой землей поставлены в основание государства Российского. Сама родина-земля нас, потомков служилых татар, удерживает на наших государственно-державных позициях. Потому так сложен и порой драматичен диалог темниковских татар-мишарей с националистически ориентированной частью казанской гуманитарной интеллигенции, настойчиво не забывающей военно-политические реалии XVI века.

Но история, безусловно, вела и сейчас продолжает вести казанских татар и темниковских мишарей в абсолютное лоно одного народа.

И мы почитаем Казань – как свою культурную столицу. Потомок темниковских татар-мишарей Хади Такташ, ставший классиком татарской литературы в Казани, предстает в нашей национальной истории как убедительный фактор единения народа. Татарский народ, революционно обновлявший со всей Россией свою жизнь, услышал поэта, который в начале XX века сказал о себе: «Но я иду. А я не кто иной, как злой бунтарь, взволнованный ходатай униженного темного народа». А Такташ продолжает «бунтовать» и сегодня – против продолжения исторической раздробленности своего народа, говорящего на разных диалектах.

Темниковские татары-мишари реализуют наиболее оптимальную модель национального бытия татар в России. Потому консолидация татарского народа не может сводиться только ко всеобщему безоглядному восприятию казанских стандартов исторического, языкового и национально-культурного существования народа. И очень важно, чтобы национально-политическая Казань, если она стремится к реальному единству народа, с пониманием относилась к объективно существующим темниковским стандартам жизни татар в Российском государстве.

Казани, которую мы уже много веков считаем своим национально-культурным центром, предстоит большая гуманитарная работа по обретению всего татарского народа. Мишарей не могут устроить только сложившиеся казанские национально-культурные и национально-политические стандарты, подразумевающие культурное, лингвистическое, историческое и политическое превосходство казанских татар в контексте вроде бы единого народа.

Если Казани историей предназначено реализовать миссию центра татарской вселенной, то для этого татарской столице необходимо объять всю необъятность народной истории. В ином случае Казани не удастся стать в новейшей истории реальной законодательницей идеологии национального единства и величия татар.

Полноценное национальное единство татарского народа невозможно, например, без целенаправленного публичного признания абсолютной самодостаточности и правоты темниковских мишарей исторической наукой, которая формируется в академических учреждениях Татарстана. Осуждение предков, даже молчаливое, не воодушевляет потомков на совместное творение истории народа вместе с теми, кто осуждает. Сегодня необходимо внутринациональное философское смирение перед исключительной богоданностью сложной национальной истории татар – для гордого совместного творения единой нации в грядущем.

Темниковские татары-мишари не могут оторваться от родной земли, от своей истории. Но мишари и в своей истории убежденно остаются татарами, хотя данное понятие ассоциируют, прежде всего, с собой, а уже потом – с казанскими соплеменниками. И только в этой истории, восходящей к деяниям своих темниковских предков, воспринимающимся нами как священная данность, мы культурно жизнеспособны. Для темниковских татар-мишарей абсолютно неприемлемо даже малейшее политическое пренебрежение к своей уникальной истории и к своему неповторимому, предками завещанному языку внутри большого татарского народа.

Несмотря на то, что единый литературный татарский язык создан на основе языка казанских татар, кстати, существенно отличающегося от языка темниковских мишарей, должна быть создана подчеркнутая атмосфера исторического равноправия внутри татарского народа. Культура мишарей, особенная и уникальная органичной взаимосвязью с русской культурой, представляет собой самодостаточное явление одновременно и татарской культуры, и культуры общечеловеческой. Следовательно, и развивать мишарям следует именно свою культуру – как таковую, а не подстраиваться, деформируя национальную сущность, под казанские стандарты.

Не случайно историческое и культурное самосознание мишарей выработало гордую поговорку: «Мишари – сливки татар». В этих словах выражена не кичливость мишарей, а более всего – выражено чувство национального достоинства, любви к своей истории, уважения к деяниям предков, которые, возможно, в свое время осознавали себя самостоятельным народом. Потому сегодня необходимо особо подчеркнуть: в контексте строительства единого татарского народа, если уж история задала мишарям такое направление развития, эффективно взаимодействовать могут только его исторически равноправные и самодостаточные субъекты. В составе татарского народа мы должны быть, говоря словами Ленина, «вместе, но наравне».

Мишари не забывают о своем самостоятельном историческом значении, потому их объективно не может устроить статус и положение своеобразной «этнической» провинции, более того – национального захолустья при доминирующем культурно-политическом положении казанских татар.

Эти утверждения опираются на мироощущение и мировоззрение писателя, потомка темниковских мурз, чувствующего духовную связь с исторической родиной – Темниковской Мещерой. Пушкин, говоря о том, что «история народа принадлежит поэту», имел в виду объективную философскую правоту писателя, выражающего народное мироощущение, мировидение и чувство исторической справедливости.

Дело в том, что мишари до сих пор чувствуют, что полное внутреннее историческое единство в народе пока не достигнуто. И взаимная настороженность, некоторое молчаливое отчуждение между казанскими татарами и татарами-мишарями существует и поныне. Даже отдельные проявления культурно-политической открытости Татарстана всем другим татарам в России и в мире, реализуемой через деятельность Всемирного конгресса татар, пока воспринимается нами как региональная политическая конъюнктура, вполне оправданная и направленная на укрепление общероссийского и международного значения республики, позиционирующей себя как центр всего многомиллионного татарского народа.

История стратегически необходимого единения народа пишется сегодня, и другой более объективной истории на этой земле у татар нет. Другая история может быть только оторванной от земли, не реальной. А в реальной истории мишари не могут быть безоглядно причастными ко всему, что делает казанская национальная интеллигенция, нередко националистически ориентированная, актуализирующая тему обретения Татарстаном полной государственной независимости от России. Темниковских татар, например, не столь живо интересует проблема государственного суверенитета Татарстана, хотя нам нужен сильный Татарстан, способный мощно развивать профессиональную национальную культуру, но Татарстан – в составе федеративной России. Уход Татарстана от России означал бы уход Татарстана и от темниковских мишарей, и от сибирских татар.

Темниковские татары, в отличие от казанских татар, объективно ближе к русской культуре, потому у них и несколько другая философия – философия безболезненного и даже гармоничного сосуществования с русским языком и русской культурой. И такое свое бытие в России татары-мишари, в отличие от казанского писателя и политика Туфана Миннуллина, не считают превращением себя в «удобрение» для русской культуры. Казанские татары исторически несколько оппозиционны по отношению к русскому языку, в мощном влиянии которого усматривают угрозу для существования и развития татарского языка. Мы понимаем тревогу наших казанских соплеменников, на протяжении долгого времени терпеливо выслушиваем их упреки в «обрусении», но в то же время эту проблему не демонизируем и свою жизнь в центре России не драматизируем.

Если казанских татар беспокоит проблема «русификации», то татар-мишарей их история и нынешняя жизнь убеждают в том, что в братском соседстве с русской культурой народы российского ландшафта (в данном случае – татары) не теряют себя, не исчезают. Напротив, в русской культуре они обретают твердь среди бушующего океана глобализма. Потому важно слушать истину земли, философию нашей истории.

Русский народ, так же, как и татары, собравший себя из множества племен, живет – реализуя пространство, в котором есть место всем народам, оказавшимся в физических и метафизических границах Российского государства. Более того, в этом пространстве и должны быть все народы, вместе с русскими реализуя такое пространство, которое было бы подобно многообразной природе нашего ландшафта. От природы – и наше национальное многообразие, многоязычие, и наше народное единство.

Потому не искусственная русификация татар происходит, а это татары в родной исторической стихии ищут и находят опоры для жизни и национального развития, которому не противостоит русский язык. Наоборот, русский язык поддерживает и развивает в себе нашу национальную культуру, защищает ее в жестких условиях глобализации. Для татар открыты огромные ресурсы русского языка для презентации своей уникальной культурной философии в России и во всем мире.

Искренне прислушиваясь к своему мироощущению, мы и в русской песне узнаем родство свое, вспоминаем свою древнюю духовную историю. Значит, и наши древние предки-татары сочинили русскую песню. И народ не теряет своей ценности – как самостоятельный субъект истории, имеющий собственное уникальное предназначение.

Но и великая русская культура устами своих просветленных творцов гордо узнает и признает в себе древнее татарское влияние, усиливающее ее опоэтизированным пространством. Николай Гоголь так писал в своих «Выбранных местах из переписки с друзьями» об одном из лучших русских поэтов и политиков, потомке татар Гаврииле Державине: «Недоумевает ум решить, откуда взялся в нем этот гиперболический размах речи. Остаток ли это нашего сказочного русского богатырства, которое в виде какого-то пророчества носится до сих пор над нашей землею, преобразуя что-то высшее, нас ожидающее, или же это навеялось на него отдаленным его татарским происхождением, степями, где бродят бедные останки орд, распаляющие свое воображение рассказами о богатырях в несколько верст вышиною, живущих до пяти тысяч лет на свете, – что бы то ни было, но это свойство в Державине изумительно».

Русская литература и татарская литература одновременно опираются сейчас уже на могущество русских и татарских богатырей духа и поэтического мировидения, стратегически необходимого для уникального существования народа в истории и культуре, которую на протяжении нескольких веков творят и многие знаменитые потомки татар. Потому и всем нам нужен богатырский масштаб в осмыслении неразрывности русской и татарской истории. Политическая ситуация на планете Земля сегодня такая, что слабая нация не сохранится в новейшей истории.

Для того, чтобы татарам сегодня оставаться сильным всероссийским и всемирным народом, необходимо и Казани, претендующей на статус национальной столицы, навести мировоззренческий порядок внутри народа. Практический смысл имеет целенаправленное собирание в контекст своей культуры значительных мировых ценностей, относя к собственным национально-культурным достижениям все, что было создано в истории, или создается сейчас, людьми, имевшими или имеющими татарские корни. Причем, следует иметь в виду не только спортсмена Шамиля Тарпищева, игравшего в теннис с Борисом Ельциным, или певицу Алсу, посвятившую Минтимеру Шаймиеву песню «Отец», но и многих других татар, доказывающих своим многогранным творческим бытием, что продолжается эволюционно многогранное развитие народа, и это развитие – одновременно и национальное, и общечеловеческое.

Темниковские татары, сегодня считающие себя частью единого татарского народа, преодолевают искушение позиционировать себя как отдельный народ мишари, хотя для этого нашлись бы и исторические, и политические, и культурно-лингвистические основания. Тем более, перевод татарской письменности (то есть – языка казанских татар) на латиницу, к чему активно стремится национально-политическая элита Татарстана, на наш взгляд, способен лишь углубить отчуждение внутри народа и усилить обособление казанских татар. Возможно, латиница приблизит казанскую национальную элиту к Турции, но от темниковских татар, скорее всего, отдалит еще больше.

Мишари всерьез пока не ставят перед собой и стратегическую задачу создания в своем пространстве, вне Казани, центра самостоятельного национально-культурного бытия. Однако мишари всегда жили практически самостоятельной национальной жизнью, сохраняя татарский язык и культуру, но и не закрываясь от русского языка и державных интересов родного государства. Верить в то, что творящая истина поселилась на твоей родине при твоей жизни – этому нас сегодня учит и наша литература.

Те народы, которых природа задумала оставить в веках, одарены надежной твердью – литературой; возле великой литературы народы чувствуют себя уверенно, развиваются. Необходимо новое осмысление феномена народных – «национальных» – писателей. Не только язык и покорное следование оппозиционным к русской культуре представлениям иных казанских татар о национальном бытии сегодня должны являться основными показателями национальной принадлежности писателей татарского народа.

Востребованный новейшей историей народный писатель татар тот, кто в себе метафизически воплощает Русь и татар, создает уникальный художественный сплав из сложной материи исторического взаимодействия татар и русских на одной земле.

Литературу татарского народа на протяжении нескольких веков создавали ее основоположники – вдохновенные авторы произведений на родном языке. Но учитывая стремительные мировые процессы, сегодня необходимо пересматривать стратегию исторического существования и исторического самопредъявления народа, находящегося в многовековом культурном взаимодействии с другими народами. Потому новое, эволюционно востребованное мировоззрение непременно заключается в том, чтобы понять и признать право литературы реально двуязычного татарского народа на сложное историческое бытие. И если татарская культурология и литературоведение окажутся способными к принятию и формированию такого мировоззрения, то они смогут не только восстановить, но и расширить исторические границы культуры многомиллионного татарского народа.

Реалии XXI века уже требуют от татарской гуманитарной и политической элиты широкого осмысления общемировых историко-культурных процессов, выработки дальнего позитивного зрения на культурную мощь народа, чья художественная литература способна проявить себя и в новой языковой реальности.

Историческое наложение культур создало новую культурную реальность – из совершенно уникальных феноменов, невозможных даже 100 лет назад. Без учета этой эволюционной реальности в метафизической жизни многообразного татарского народа, разбросанного по огромной территории, уже вряд ли возможно вести речь о создании полноценного национального единства татар.

Потому в отношении новой культурной реальности нельзя использовать устаревший понятийный аппарат, признавая «национальными» писателями только тех, кто пишет на языке казанских татар, не являющемся в полном смысле родным языком мишарей. Необходимо философское признание той объективной реальности, что для мишарей художественное самовыражение на русском языке сегодня не менее естественно, чем на татарском. И художественное самовыражение татар на русском языке целесообразно оценивать как позитивный фактор уникальной презентации культурной сущности народа в мире. Тем более, русский язык, метафизически сроднившийся с татарским поэтическим мировидением, позволяет воплотить в себе мироощущение татар во времени и пространстве.

При оценке этих литературных феноменов необходимо исходить из устоявшихся культурных парадигм, но не ограничиваться лишь языком написания литературных произведений. Не менее важна художественно-историческая сущность этих произведений: признание и художественное воплощение писателем татарского происхождения исторических традиций народа, веры предков – ислама. Следует учитывать уникальное и неповторимое кораническое видение писателя, остающегося в истории своего народа, когда мир воспринимается им как книга. В качестве иллюстрации считаю уместным привести собственные поэтические строки о родной земле, которая в свое время была частью Темниковской Мещеры: «С неба тайно прилетают книги – И землей становятся навек. Животворный запах книг великих Нахожу в сияющей траве. Яркими цветами зарастает Необъятный, солнечный Коран. Из него пшеница вырастает, И на нем бушует океан…». Такую русскую литературу татары на нынешнем этапе своего исторического развития вправе считать своей национальной литературой.

И татарская национальная культура, безусловно, расширит свои политические границы, очерчивающие единство народа, и укрепит свои художественные основы, если произведения такого писателя, который в себе воплощает сложный феномен философского самосохранения народа в многотрудной истории, будут переведены на татарский язык. Потому что татар сегодня уже не выразить без Руси. Русь – это и гениальное творение татар. Татары много своего опыта духовного и физического существования, много своей философии, выработанной в процессе преодоления пространства, вложили в Русь. И татары качали Русь в колыбели-пространстве, пели степные песни, просветляя простор, ставший общей родиной. И сегодня пытаться отдалить от себя Русь, как того хотели бы национальные изоляционисты, все равно, что от себя отдалить самого себя. Для татар быть в оппозиции к русской культуре, в которую они вложили свою вековую мощь, все равно, что быть в оппозиции к самим себе.

И это не столько показатель обрусения, сколько обретение нового национального качества, историческое развитие. Это – качественно другое самоутверждение татар в мире, обретение современных основ для существования в твердом, укрепляющемся статусе выдающегося народа, именно в таком статусе и необходимого мировой истории. Ее как раз и создают народы, у которых находятся силы, превозмогая трагедии, идти по истории и сохранять себя.

И важно, чтобы татарская национальная культура впитала и справедливо реализовала историческое единство и неделимость татарского народа, разделенного пространством и особенностями многовековой жизни в различных культурных условиях.

Русь в татарах и татары в Руси – есть особо убедительный фактор мировой истории, политической философии и геополитики. Это – возрождение крупного, мировоззренчески сильного народа для нового века и нового тысячелетия.

А в новом веке и новом тысячелетии по-прежнему политически и исторически актуально стихотворение классика татарской литературы Габдуллы Тукая «Не уйдем», написанное в 1907 году как ответ на провокационные угрозы черносотенных депутатов Государственной Думы выселить татар из России в Турцию за участие в революционном движении. «Мы не уйдем туда! Уйти не могут города и реки! Здесь пережитые века пробудут с нами, здесь навеки! Здесь родились мы, здесь росли, и здесь мы встретим смертный час. Вот с этой русскою землей сама судьба связала нас».

Откровение татарского поэта ныне читается еще и так, что народ никуда не пойдет из России за теми, кто в эпоху нового грандиозного передела мира зовет его в сторону турецких или саудовских духовно-исторических ценностей и геополитических интересов. Сегодня и современный татарский поэт Ренат Харис продолжает историческую и политическую линию Тукая: «Не соблазнит чужой свободы звон, Врага коварный зов Для нас не страшен, Мы не уйдем из пламени знамен, Из вольности лугов, Раздолья пашен! Живые корни дерева страны, В грядущие мы верим поколенья! Пускай уходят те, кто неверны, Кто предает Отцовский кров забвенью. Тукай ушел, сказав: «Мы не уйдем!» – В весенний дождь, Но громче год от года Апрельским первым грозовым дождем Звучит: «Мы не уйдем!» – В душе народа».

Но это вовсе не значит, что татары, «не уходя», отказываются от своих богоданных интересов: от родного татарского языка и веры предков – ислама. Только вера и язык будут укрепляться и сохраняться в народе тогда, когда этому будет способствовать живая историческая память. Именно историческая память способна напоминать о том, что татарский народ, не разучившийся говорить на родном языке и не перестающий быть выдающимся народом, остается одним из основных творцов России на протяжении всей ее истории; одним из основных творцов не только Российского государства, но и русской культуры.

Габдулла Тукай, отводя себе роль «луны», отражающей свет «солнца», как раз и выражал великую вселенскую судьбу татар в истории России. Тукай писал: «Пушкин, Лермонтов – два солнца – высоко вознесены. Я же свет их отражаю наподобие луны». Сияние солнца и луны – такая же эволюционная закономерность для единого неба, как и совместное творение России русскими и татарами в близком присутствии всех других наших народов. Именно самодостаточное взаимодействие русского и татарского начал создало и утвердило политический статус культурного многообразия России, которым для автономного самосохранения и развития, для реализации многообразия в единстве впоследствии смогли воспользоваться все ее народы.

Безусловно, и государство, осознавая эти реальные основы своего существования, должно и впредь создавать условия для уникального культурно-языкового самовыражения русского, татарского и всех других своих народов.

И уже сегодня татарин, пишущий художественно-философские книги по-русски, в себе воплощает нынешнюю и грядущую судьбу сплотившихся татар и славян – потому, что он никуда не уходит и, говоря словами Тукая, не уйдет из этого пространства. Это и есть единый народ, по-прежнему ни на кого в мире не похожий, по-прежнему культурно парадоксальный и непредсказуемый.

Как раз о таком народе я однажды имел честь написать в стихотворении: «Будет неземная Ярославна по-татарски плакать о Руси». Именно в таком художественно-философском отношении к родной земле я увидел абсолютную мировоззренческую модель современного бытия и русской, и татарской литературы, длящихся тысячу лет. Кажется, это и есть тот великий исторический идеал, во имя которого преодолевали земное и небесное пространство наши древнейшие предки, обретшие родину на этой земле, среди этих лесов и полей. Во имя достижения этого идеала наши священные предки – темниковские татары, подчиняясь драматической неизбежности своей исторической судьбы, шли вместе с московским войском на Казань.

Татарская культура, в том числе и татарская лингвистика, на протяжении многих веков оказывает благотворное философское и языкотворческое влияние на русскую культуру и русский язык – и сохраняется возле русской культуры и русского языка, сохраняется вместе с ними. Значит, существовало их изначальное природное поэтическое родство. Татарская культура без русской не обходится в той же мере, как и русская культура не обходится без татарской.

Итак, сегодня нам необходим масштабный мировоззренческий свод всей сложной истории татарского народа, свод многообразного культурного и философского самовыражения татар, созданный на основе исторического естества жизни татар во всей России. Продолжая строительство татарского народа, необходимо придать этому процессу новый философский импульс.

Татарам, национальное единство которых, безусловно, должна отразить и всероссийская перепись населения 2010 года, необходима и единая духовная и философская стратегия современного национально-исторического бытия в России, учитывающая уникальное мировоззрение и значительной части татарского народа – темниковских мишарей. И эта стратегия должна полнозвучно предусматривать масштабное продолжение многовекового сотрудничества с русской культурой, политическое и духовно-историческое творение своего единственного национального государства – России.