Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен

Высокие гости из-за рубежа сменяют друг друга в Кремле. Не успел окончить свой визит Николя Саркози – как уже Кондолиза Райс летит в Москву на переговоры с Владимиром Путиным. Предметы разговоров в последнее время одни и те же. Державы Запада и Россия стремятся скоординировать свои позиции по ключевым вопросам международной политики, прежде всего – по иранской ядерной угрозе, по вопросу о статусе Косово и по американской ПРО в восточной Европе.

В ходе встреч Владимира Путина с президентом Франции иранское ядерное досье обсуждалось наиболее активно и, судя по всему, Саркози нашёл основания говорить о «сближение мнений относительно анализа состояния иранских исследований». Однако слова, сказанные российским главой на пресс-конференции в среду, свидетельствуют скорее о том, что на поддержку Россией мер против Ирана Западу рассчитывать не приходится.

«У нас нет объективных данных, что Иран стремится к производству ядерного оружия. И поэтому мы исходим из того, что у Ирана нет таких планов», - сухо отрезал Владимир Путин, чем заметно расстроил французского коллегу, на протяжении всей серии встреч в «откровенных и спокойных» разговорах уговаривавшего «дорогого Владимира» пойти навстречу Западу.

«Мы разделяем озабоченность наших партнеров по поводу того, чтобы все программы Ирана сделать абсолютно прозрачными и транспарентными. Мы кооперативно работаем с нашими партнерами в Совете Безопасности ООН и намерены также кооперативно работать в будущем», - сказал президент, дав понять, что ни о какой поддержке Россией силового давления на Иран речи не идёт. В тот же день глава российского МИДа Сергей Лавров сформулировал подход российского руководства к данной проблеме следующим образом: «Абсолютно безответственно делать любые резкие движения».

Если основной целью визита французского президента было склонить Россию к сотрудничеству с Западом по вопросам Ирана и Косово, то в целом миссию Саркози можно считать проваленной. Все его разговоры об уважении к национальному подъёму России, которая, тем не менее, должна прислушиваться к Западу по вопросам прав человека и внешней политики, ни к чему не привели. Путин был чуть ли не демонстративно далёк от того, чтобы играть с коллегой в дружбу. В своём выступлении на заключительной пресс-конференции он ограничился констатацией развития деловых связей между странами.

В целом, вопрос о том, зачем приезжал Саркози в Россию и, соответственно, добился ли он того, чего хотел, остаётся открытым. Тот или иной ответ на него может быть дан только исходя из общей оценки фигуры политика.

«Данный визит не следует рассматривать как исключительно проамериканскую миссию, и иракская тема не являлась абсолютной доминантой встречи», - считает главный редактор журнала "Мировая экономика и международные отношения", член Российской ассоциации политической науки Андрей Рябов. – «Скорее всего, Саркози не ставил себе подобных сверхзадач, его виды на общение с Москвой были скромнее. Для Франции традиционно существует три основных внешнеполитических направления: отношения с США, позиционирование в Европе и отношения с Россией. Придя к власти, Саркози начал активно восстанавливать отношения с Вашингтоном, в результате чего линия Париж-Москва несколько провисла. Пошли даже разговоры о том, что Саркози присягнул Америке на верность. Теперь ему необходимо как-то подступиться к Москве, обозначить взаимоотношения с Россией. В этом смысле его беседы с Путиным на самые разные темы можно рассматривать как что-то почти самодостаточное», - считает эксперт.

Однако большинство западных изданий почти единодушны в своих заключениях: Саркози не удалось обаять Путина и убедить его пойти навстречу. Вполне возможно, что двойственность трактовок миссии французского лидера соответствует двойственности его собственной позиции. Если это так, то ему следовало бы знать: США ни с кем не намерены дружить на паритетных началах, они признают только отношения подчинения, иначе – война. С учётом того, что Саркози своим двусмысленным средиземноморским проектом фактически срывает процесс евроконтинентальной интеграции, Франция остаётся один на один со всем миром. Долго такая ситуация продолжаться не может – в современном мире государственный суверенитет – такой же миф, как и то, что Запад ведёт свою военно-политическую экспансию в интересах всего человечества.

Тем временем, эстафета по «обработке» Путина перешла к госсекретарю США Кондолизе Райс и министру обороны Роберту Гейтсу, которые в среду вылетели в Москву для проведения переговоров по стратегической безопасности. Ещё до прибытия в Москву Райс высказалась по поводу предстоящей встречи, отметив, что на сегодняшний день отношения России и США «являются вполне хорошими». Райс также, как до неё это сделал Саркози, выразила уверенность в том, что у России и США есть точки соприкосновения по Ирану и в целом охарактеризовала сотрудничество государств как содержательное. В числе вопросов, по которым между Россией и Западом существуют наиболее заметные разногласия, госсекретарь США назвала вопрос о неправительственных организациях и свободе прессы в России. «Гвоздём» же программы визита американских представителей стал вопрос об американских ПРО в Европе. Райс заверила журналистов в том, что США не собираются корректировать свою позицию по этому вопросу.

В ходе встреч с российским президентом американские гости настаивали на том, что разворачивание ПРО необходимо начать немедленно, ибо иранская угроза, по их мнению, не даёт времени ждать. Путин же со своей стороны настаивал на «заморозке» процесса разворачивания ПРО по крайней мере до тех пор, пока будут продолжаться международные консультации.

«Такое ощущение, что все визитёры уехали из России ни с чем», - говорит эксперт портала «Евразия» Наталья Луковникова. – «Судя по официальным заявлениям, ни по одному из ключевых внешнеполитических вопросов стороны не продвинулись ни на шаг. При этом переговоры ещё и разбавлялись абсолютно бесперспективной болтовнёй по поводу прав человека и открытости России по отношению к Западу. Похоже, что Путин намерен донести до мировой общественности простую мысль: с Россией говорить по-старому больше не получится. Действительно, пора уже».